Участие калмыков в Семилетней войне между Россией и Пруссией в исторической литературе недостаточно освещено. В некоторых публикациях описаны только отдельные эпизоды, и в них не называются имена конкретных участников сражений, героизм которых в свое время был отмечен и зафиксирован в официальных документах. Думается, что подвиги, проявленные калмыками в исторических сражениях, не должны быть преданы забвению.
В фондах Национального архива Республики Калмыкия и архива Астраханской области сохранились некоторые документы, свидетельствующие об участии калмыков в Семилетней войне. Один из них называется ’’Записка о калмыцких войсках, сочиненная в Коллегии иностранных дел (КИД) в октябре 1756 года”. В ней говорится, что 10 апреля 1756 г. по именному е. и. в. указу повелевалось ’’нарядить волжских калмыков 4000 человек двуконных для введения оных в Малороссию”. Согласно этого указа, калмыцкому хану Дондук-Даши предписывалось, чтобы он ’’немедленно в тот поход нарядил и приготовил 4000 калмыцкого войска лутчих людей и чтоб оные имели по две лошади и ружьем были исправные, которых и к действительному выступлению в поход во всякой готовности содержать, а командиром определить к ним одного из лутчих владельцов, а к нему в товарищи придать из лутчих же зайсангов двух человек”. В указе уточнялось, что ”сей наряд делается для немецких краев, а именно против короля Прусского”.
16 июня генерал-майор Н. Г. Спицын из Царицына докладывал, что ’’четырехтысячное калмыцкое войско для действительного в поход выступления по прежнему указу с луговой на нагорную сторону реки Волги между тем действительно переправлено было при калмыцком владельце Бахан Лаванге, а сверх того и другие четыре ж тысячи человек при улусах калмыцких в готовности содержаны и ко оным командиром определен был другой калмыцкий Икицохуров владелец Асарху”. На деле же во главе с Лавангом — племянником хана Дондук-Даши — снаряжено было 5-тысячное войско.
О некоторых участниках этого похода говорится в приведенных ниже документах. Так, например, 9 марта 1758 г. императрица Елизавета I прислала хану Дондук-Даши милостивую грамоту, в которой говорилось, что ’’доносил наш генерал и Королевства Прусского генерал-губернатор Фермор, что начальник обретающегося при Армии нашей калмыцкого войска владелец Лаванг пред некоторым временем оспою умре…”. Императрица сообщала, что всемилостивейше распорядилась ’’оставшейся фамилии умершего владельца Лаванга за его отличные службы учинить высочайшее наше награждение…”. ’’Повелеваем, — писала далее императрица, — на место возвращающегося в улусы калмыцкого войска нарядить вновь тысячу человек самых лутчих и доброконных и оных к походу в готовности содержать” и чтобы над ними ’’выбираемым такой же исправной и надежной, как Лаванг, из владельцов калмыцких определен был”.
Эта грамота была послана из КИД через упомянутого генерал- майора Н.Г. Спицына. Ему предписывалось вручить ее хану ’’немедленно надлежащим образом”. Кроме того, было повелено узнать, кто и каких лет остался из семьи Лаванга. Также сообщалось, что подполковник Гак, бывший при калмыцком войске в Пруссии, рапортовал, что бывший в калмыцком войске тысячником-зайсанг Бирюн Санг 19 февраля умер, ”…да как чаятельно и сверх того из зайсангов и знатных калмык побитые и умершие есть такие, которые особливую службу оказали, после которых оставшим женам и детям также хотя некоторое награждение для приохочивания впредь других к таким дальним походам учинить заблагорассуждается, того ради имеете вы от подполковника Гака, по прибытии оного с тем войском в улусы, взять рапорт, сколько таковых умерших и побитых по именам находится и кто из них особливо какую службу оказал и оной с присовокуплением известия об оставших женах и детях их прислать сюда в КИД”.
Согласно этих указаний, было выяснено семейное положение наиболее отличившихся участников похода. Переводчик при калмыцких делах Савва Везелев писал Н.Г. Спицыну, что отцом Лаванга является владелец Данжин Доржи — брат хана Дондук-Даши. После смерти отца Лаванга, мать его по калмыцкому обычаю вышла замуж за сводного брата Данжин Доржи — владельца Бату, от которого родился Канчик, поэтому сообщалось, что после Лаванга остались мать, жена и брат Канчик.
Подполковник Гак, получивший предписание по доставке сведений, по возвращении калмыцкого войска в свои улусы доносил, что, кроме умерших главного командира — владельца Лаванга и тысячника — зайсанга Бирюн Санга, ”из зайсангов во время с неприятелем сражения убит Дербетев зайсанг в должности сотника — Джал, да при всех над неприятелем поисках, Дербетев же калмыченин оказывал немалую храбрость, почему и весьма изранен и отпущен с первым пятисотенным числом, и ныне жив или нет, о том неизвестно, однако по оказанным его храбрым поступкам особливого для поощрения к таковой же поступке милостивейшего награждения достоин, да умре в пути Дербетев же зайсанг Чодот”.
Рапорт Гака дополнил Савва Везелев, который писал, что ”в бытность калмыцкого двухтысячного войска в Пруссии при Армии во время сражения с неприятелем у убитого Дербетева зайсанга бывшего в должности сотника Джала, да умершего Дербетева зайсанга Чодота сколько после их настоящих родственников яко то жена и дети остались, тако ж при всех над неприятелем поисках оказавшей немалую храбрость Дербетев ж калмыченин Конголик, который изранен и отпущен в улусы, ныне жив ли, а к тому ж у бывшего предписанным калмыцким войскам умершего тысячника владения хана Дондук-Даши, от которого приказано его, Конголика, их калмыцким лекарям пользовать, только еще и по сие время не излечился, владения ж хана Дондук-Даши у умершего зайсанга Бюрюн Санга осталась жена, один сын и две дочери”.
Эти сведения дополнило сообщение Дербетева владельца Галдан-Церена. Он в своем письме, поданном в Енотаевской крепости 9 ноября 1758 г., писал, что ’’при Армии е. и. в. в двутысячном числе калмыцкого войска находилися в должности сотника лутчие мои два зайсанга, после которых кто из ближних их родственников о том бы вас уведомить. На оное объявляю, что после убитого Джала остался отец его Адогиин Доржа, который объявляет, что многократно находился в службе е.и.в. и оказывал себя храбро, да жена с сыном и дочерью, из ближних же родственников старшие его, Джала, три брата родных, после же умершего в походе зайсанга, имянуемого Чодота, осталась жена с сыном, которой, будучи в службах е. и. в., тако ж ревносные поступки оказывал, сверх же оных е. и. в. службе на баталии, противу неприятеля, как слышно, что до пяти раз знатным себя оказывал, из которых две его знатные поступки многим видимы были, о чем и вы известны, да и прежде, будучи во многих е. и. в. службах и многократно ранен и противу неприятеля храбро оказывался оной Кунгель (Конголик) пользуется и ныне приходит во исцеление”.
Участник Семилетней войны А.Т. Болотов писал: ’’Говорили тогда, что калмыки наши оказали при сем случае довольные знаки своего проворства и свойственной таким легким народам храбрости; семь человек из них, усмотря человек двадцать прусских гусар, удалившихся от прочих, переплыв нагие и без седел, с одними только дротиками, ударили с такою жестокостью на них, обративши их в бегство, гнали до самого их стана и, как выше упомянуто, трех убили, а одного в плен взяли”. Бывший командующий русской армией фельдмаршал Апраксин также отмечал ’’отменную храбрость” калмыков во многих сражениях этой войны. Битву на берегу Прегеля он описывал так: ’’…неприятель напал с такою фуриею сперва на левое крыло, а потом и на правое, что писать нельзя… Несмотря на то, неприятель разбит, рассеян и прогнат легкими войсками через реку Прегель до прежнего его лагеря под Велау. Такой жестокой битвы не бывало в Европе, по свидетельству иностранных волонтеров, особенно австрийского фельдмаршала лейтенанта С. Андрэ…”.
Легкие войска, о которых писал Апраксин, — это были так называемые нерегулярные войска, в составе которых и действовали калмыки. Канцлер граф Воронцов в ’’Письме путешественника из Риги”, анализируя успехи и неудачи русской армии в той войне, заключает: ’’Калмыки лучше всех из нерегулярных войск… Между казаками донские почитаются лучшими по искусству и храбрости”. Последними командовал, как известно, атаман Краснощеков.
Участие калмыков в Семилетней войне — одна из славных страниц военной истории калмыков, но герои ее до сих пор неизвестны широкому кругу читателей и изучение это¬ го вопроса нуждается в специальном исследовании.