Вчера я получила на свой ящик в Facebook короткое письмо от одного из моих новых друзей, назову его г-н N. Не буду указывать настоящего имени, поскольку у меня нет на это его позволения, но я надеюсь, что N прочитает и этот мой пост и найдет в нем ответы на вопросы, с которыми он ко мне обратился. Кроме того, еще в тексте под названием Ты такая красивая, почти как русская! я обещала написать о Монголии.
Итак, письмо.
Добрый день, рад знакомству!
С некоторым сожалением, но всё-таки дочитал ваш пост до конца. Надеюсь вы не найдете это слишком навязчивым. Но мне кажется, вы довольно далеки от объективности и от своей природы, или вообще от природы. Может быть, ваша высокая эрудиция не позволяет вам что-то разглядеть, увидеть. Очевидно я тоже больше Халх, чем Монгол. Но когда мы все вместе, мы все равно Монголы. К сожалению, нас разделили и территориально, и интеллектуально. Слабые, не признающие друг друга, мы всем на руку. Понимаю, вы не одна такая, я бывал в Бурятии, видел, что буряты сильно обрусели. Такая была политика. Был и там, где вы сейчас живете. Но вынужден признать, что вы заставили меня задуматься, почему это так… Все таки думаю что как бы вы себя не называли, вы мне ближе чем вам кажется. Каждый может ошибаться, но надеюсь, что в вашем случае это временно. Хорошего дня, Марина!
Уважаемый N, спасибо за ваше письмо, я тоже рада нашему знакомству. У вас потрясающий русский язык и замечательный слог! Отдельные слова благодарности за то, что считаете, что вы мне ближе, чем это кажется мне. И спасибо, что читаете мой блог.
Я написала, что монголы и буряты очень разные. Я на самом деле так чувствую, так думаю. Однако, это вовсе не исключает того, что буряты по своей культурной сути представляют собой некий подвид монголов. Извините за зоологизм термина. Буряты – это другие монголы. Для меня в этом словосочетании важны оба слова. Я знаю, что мы другие, но я также понимаю, что мы все равно монголы. Сказав, что мы разные, я не противопоставляю бурят монголам. И да, мы действительно сильно обрусели. Но это не наша вина, это наша беда. И не потому, что русская культура – это плохо, просто став носителями русской культуры, мы теряем и во многом уже потеряли свою. И поверьте мне, это болью отзывается в сердце каждого бурята. Потому что бурятская культура, даже не нация, а именно культура — вот что на самом деле единственно важно и что по-настоящему имеет смысл и суть.
К сожалению, именно на этом основании, наши братья монголы сами часто отказывают нам в родстве. И с таким отношением со стороны монголов, я, к своему большому сожалению, сталкивалась в Монголии не раз. Я считаю, что мне очень повезло, и у меня была возможность познакомиться со многими интересными людьми. Среди них были профессора университетов и простые монголы-скотоводы, художники, политики, музыканты и обычные ламы, банкиры, врачи, просто соседи по дому, в котором мы жили. В профессиональной среде, конечно, с подобным отношением сталкиваешься намного реже, чем на улице или в магазине. Но все же сталкиваешься.
Многих бурят, по понятным причинам, такое отношение сильно задевает, и даже ранит. Это как если бы тебя не признавала твоя собственная семья, потому что ты вырос в другом месте и вернулся домой спустя много-много лет. Более того, то обстоятельство, что в свое время тебя разлучили с ними не спросив твоего желания, как аргумент в твою защиту не рассматривается. По поводу желания или его отсутствия. Буряты, как считают некоторые в Монголии, сами захотели стать русскими (войти в состав России). И с насмешкой добавляют, что так никогда ими и не стали… Люди более осведомленные, конечно же, понимают что в словосочетании «добровольное вхождение Бурундии в состав Бургундии» все также лукаво, как и в названии одного из официальных праздников КНР имя которому «Ненасильственное освобождение Тибета».
С другой стороны, прожив в Монголии три года я начала осознавать каким диким видится простым монголам наше незнание своего родного языка, так, как будто мы все немые с рождения, или нам отрезали языки за какие-то особые прегрешения (и для своих стариков мы тоже были немыми, потому что они не умели говорить и плохо понимали русский язык. Излишне говорить, насколько это ненормально). Также неожиданно для них наше, подчас, полное, в монгольском культурном смысле, невежество и не владение элементарными навыками традиционной культуры. Они смотрят в наши родные лица, в наши узкие, такие же как у их родной племянницы-красавицы, глаза и не понимают, почему так грубо, так бесцеремонно и вопреки всем ожиданиям и внешней миловидности, молодая бурятка на таможне заставляет бабушку-монголку выкладывать все ее вещи, а потом раздраженно кричит на нее, за то, что та не достаточно быстро убирает свои пожитки назад в сумку… Они ведь не знают, что она ведет так себя со всеми, не только с монголами. Что и на своих сограждан, неважно бурят, русских, татар или эвенков она будет реагировать также остервенело. Монголы впадают в культурный шок, потому как они не в курсе того, что молодая девушка-таможенник практически никогда не видела другого отношения представителя власти к ее гражданину, и для нее это так же естественно, как и ежемесячное хамство тетки в сберкассе по отношению к ней самой.
Наша слишком русская манера обращения с детьми также заставляет очень многих монголов недоумевать (Заранее прошу простить мне это, очевидно обидно звучащее для моих русских читателей словосочетание, но надеюсь, что многие и сами видят, как жестко и даже жестоко принято в русских семьях обращаться с детьми). Мы, современные буряты, общаемся со своими детьми совсем не так, как это было принято еще у наших бабушек и дедушек (кто-нибудь из вас, я обращаюсь к бурятам, помнит своих стариков кричащими на вас маленьких? Я не помню, я ни разу не слышала свою бабушку или деда кричащими ни дома, ни в публичном месте. Кто-нибудь из вас знает бурятский или монгольский аналог русским поговоркам про то, что детей надо начинать бить когда они совсем еще малыши – про поперек лавки. Я не знаю). Однако некоторые из нас, бурят, также как и везде в России, кричат на своих детей прямо на улице, незнакомые взрослые могут запросто разораться на чужого ребенка, сделать ему очень грубое замечание, поскольку искренне верят в то, что дети –это маленькие взрослые, и поэтому не могут, просто не имеют права кататься по супермаркету на тележке, болтать ногами сидя в трамвае, громко смеяться или просто баловаться ни в пять, ни в семь, ни тем более в десять лет. В публичных местах в России детям разрешается разве что плакать и то не всегда. Обязательно найдется кто-то, кто с раздражением скажет: мамаша, успокойте своего ребенка! Монголам смотреть на все это дико. А мы, орущие на своих детей, выглядим в их глазах просто варварами! Чего так? Да потому что по моим ощущениям, по моему небольшому, но все-таки личному, как говорят в антропологии, опыту включенного наблюдения, дети в Монголии – это Вторая Религия и им дозволяется если не все, то почти все. Никто не считает их взрослыми, никто не ждет от них взрослого поведения. Мои монгольские maids или просто бэби-ситтеры часто опаздывали, не домывали углы в квартире, няня моей подруги и вовсе надевала понравившиеся ей туфли подруги в магазин (!) пока той не было дома, но мы терпели и прощали нашим монгольским няням не только это, потому что знали, были просто уверены, что она — монголка и поэтому никогда, никогда не обидит ребенка!
Некоторые из нас могут порой раскричаться в магазине, ресторане или просто на улице, в то время как среди монголов это значит потерять лицо. Однажды я была свидетелем того, как в небольшом супермаркете что-то произошло с кассовым аппаратом, в то время как к кассе уже выстроилась очередь человек в десять-двенадцать, и каждый стоял с тележкой, полной продуктов. Я решила подождать, время позволяло, да и было просто интересно, что будет происходить дальше. Вы не поверите, но за следующие пятнадцать-двадцать минут не было сказано ни одного громкого слова. Никто не высказал недовольства, никто не накричал на молодую кассиршу за нерасторопность, никто не прошипел, что «здесь всегда что-нибудь не слава Богу!». Все молча стояли и ждали. Те, кто торопился, еще в течении первых пяти минут оставили свои корзины с продуктами и молча (!) ушли. Причем время было вечернее, большинство явно возвращались с работы домой, устали, да и просто хотели есть. Вы представляете себе такую картину в российском супермаркете, ну или конкретнее, в супермаркете г.Улан-Удэ?
Как-то летом, когда я приехала в родной Улан-Удэ забрать сына, который как многие бурятские дети летом бывает на Байкале и на даче у бабушки, мы с семьей решили выбраться в этнографический музей, где народ собирался танцевать ехор. В ожидании начала решили поесть. Сидим на свежем воздухе, едим буузы, пьем зеленый чай с молоком из белого пластика и болтаем. Я, как обычно, рассказываю что-то смешное про свою монгольскую жизнь. Тут в наш разговор вмешивается пожилая женщина. Сейчас уже не помню, как именно она выразилась, но суть ее ремарки сводилась к следующему: как вы можете там жить, там же сплошная антисанитария! Я попыталась было защитить Улан-Батор от нападок, но дама была непреклонна – «я там была, я все видела своими глазами и не надо мне тут ничего говорить». Конечно, не все так считают, но и она совсем не одинока. Некоторые мои знакомые, которые гостили у меня в Улан-Баторе, неважно буряты или нет, скажем так, гости из России, говорили мне примерно то же самое. Я думаю, что понимаю отчего. Ну, во-первых, отчасти они правы и столицу Монголии трудно назвать чистым или ухоженным городом. Другое дело, что город – это совсем не кочевой формат жизни. И буряты, как никто другой должны это понимать. Но мы, конечно же, быстро-быстренько позабыли, что и среди нас горожане в третьем поколении – явление все еще редкое и что у каждого из нас есть свои деревенские родственники, которые до сих пор живут точно также, как монгольские худонцы.
С другой стороны, мне повезло больше, у меня было больше времени приглядеться повнимательней. И поэтому моя Монголия сильно отличается от той Монголии, которую видит большинство приезжающих туда из приграничных российских регионов. Ведь чаще всего люди приезжают за дешевыми товарами, тратить предпочитают немного, в еде стараются быть неприхотливыми. И поэтому для них Улаанбаатар сводится к Харзах (букв. черный рынок), паре закусочных экономичного класса, недорогой гостинице, ну и, наверное, к Их Дэлгуру. Для не знакомых с монгольской столицей, Их Дэлгур – это аналог ГУМа.
Но не только поэтому буряты часто так критичны к монголам. Нас десятилетиями учили не любить свое прошлое. То самое, которое у нас с вами общее. Нас заставили поверить в то, что раньше у нас не было практически ничего, что стоило сохранять и лелеять, что цивилизация нас обошла стороной, и что фабрики и заводы просто обязаны загрязнять наш священный Байкал, а скотоводство — это так отстало, так не седентарно, культурно чуждо, а значит и вовсе бескультурно. Наши деды и прадеды харкали кровью, если смели думать иначе… В результате нам осталась по большому счету только дозволенная, политически импотентная, декоративно-витринная часть культуры. Мы теряем язык, мы уже не почитаем своих родителей так, как это делали они по отношению к своим старикам, мы не говорим по-бурятски, нам не нравятся монголы…
Говорим на бурятском. Уважение
При этом те монголы, которые закончили университет в США и могут позволить себе одеваться в Лондоне, нам еще симпатичны, а те, кто только что вчера из Архангая, так совсем нет. Я здесь, и конкретно в этом абзаце, конечно, немного утрирую. Просто, чтобы вы меня правильно поняли. И, конечно, как человек, проживший в Монголии несколько лет, я видела и сталкивалась с разными людьми и практиками монгольской жизни. И далеко не все вызывало у меня тоску по утраченному нами за последнее столетие. Пишу это для того, чтобы никто не подумал, что я жила в нереальной, сладко-карамельной Монголии, которая не ворует, не хитрит, не ленится и не существует))
Тем не менее, моя Монголия прекрасна и останется таковой в моей памяти навсегда!
Мы жили в самом центре столице, за стеклянно-черным небоскребом мэрии, что на площади тогда еще Сухэ-Батора, во внешне неприглядном доме, но с очень удобными, грамотно спланированными и не по-социалистически просторными квартирами внутри.
Моя Монголия – это музыка, причем самая разная – от морин хура (монгольский национальный струнный инструмент) в сопровождении фортепиано и классического оперного пения, до неподражаемого монгольского рэпа и неповторимых, совершенно невероятных Алтан Ураг. Моя Монголия – это потрясающие картины монгольских художников, работы которых собраны в многочисленных частных и государственных галереях столицы. Некоторые картины я помню до сих пор, потому что с них на меня как будто смотрят бесконечное дорогие мне люди: мой так рано ушедший папа, моя бабушка, мой дед, мой нагаса (дядя со стороны мамы). Моя Монголия – это кашемир и шелк в коллекциях монгольских дизайнеров. Моя Монголия – это музей под открытым небом в пустыне Гоби, где черные камни в горах покрыты километрами уникальных петроглифов.
Мой Улаанбаатар — это столица независимого государства и потому центр международных контактов, научных конференций, экономических форумов, шикарных приемов и выставок в посольствах разных стран. Мой Улаанбаатар — это потрясающие люди со всех концов света, которых объединяет любовь и уважение к Монголии и ее людям. Мой Улаанбаатар — это UB Salsa тогда еще в Тyyл ресторан около Zanabazar Fine Art Museum и самые вкусные, особенные хушуур (блюдо монгольской национальной кухни, в России известное как чебуреки) которые можно поесть раз в год во время Наадама в ожидании первых всадников.
Мой Улаанбаатар – это семь разных ресторанов обожаемой мною индийских кухни, это французский Монэ в Шангри Ла, изысканный Ivy неподалеку от цирка, это маленькое японская закусочная в конце короткой улицы между Их Дэлгуром и Их Монгол, это немецкая булочная Sachers Cafe, где мы заказывали торты на дни рождения и покупали свежую выпечку по выходным у Brigitte.
Мой Улаанбаатар — это всегда улыбающаяся, всегда со вкусом одетая, во всем и всегда помогающая мне landlady. Ачасурен заезжала к нам раз в месяц за деньгами. Будучи настоящей монголкой, за все эти три года она ни разу (!) не пришла к нам в дом, который собственно был ее квартирой, с пустыми руками и все потому, что в доме был ребенок. Я не знаю как это ей удавалось, но она никогда не зыбавала купить плитку шоколада, пару яблок, конфеты или прочие бананы. При этом у нее самой четверто мужчин в доме: трое сыновей и муж с не совсем здоровым желудком, которого она кормила исключительно домашней едой. Но она ведь еще и работала, и всегда регулярно навещала своих родителей и родителей мужа. Я уже не говорю о том, как Ача поздравляла нас на Цагаан Сар (Цагаан Сар или на буряткий манер Сагаалган, это праздник Нового года по лунному календарю, во время которого все дарят всем небольшие подарки).
Мой Улаанбаатар — это очень удобно расположенный лыжный курорт, на котором мой ребенок убедил меня встать на горные лыжи, за что я ему очень признательна) В Монголии я впервые села на лошадь и научилась проводить в седле по три-четыре часа кряду.
Скакать на лошади по бескрайней степи, когда ветер свистит в ушах, а в небе с тобой соревнуется беркут – это мало с чем сравнимое ощущение. Степь, лошадь и свобода! И кажется больше ничего не нужно… Вот что такое Моя Монголия!
Вот таким длинным получился мой ответ на ваше короткое письмо. Надеюсь, я ответила на ваши вопросы и объяснила почему я считаю, что буряты не монголы. Это грустно, но это так. Но все еще может измениться. Ведь все меняется, все течет…
Еще раз, спасибо за добрые слова!
Маш баярлалаа!
https://snob.ru/profile/28033/blog/72354