Из книги «Дорога в Гоби», которая давно написана, но не издана. АВТОР Елена Ользеева
След Будды Путешествие по Монголии закончилось, и мы возвращались домой через Бурятию. Поезд Улан-Батор – Улан-Удэ был переполнен. Нам повезло, что мы с Таней были в купе вдвоем и можно было говорить обо всем. Как-то разговор зашел о том, как я стала буддисткой.
Таня спросила меня об этом и предположила, что моя бабушка крутила четки. О том, что кто-то из моих бабушек крутил четки, я не слышала от родителей. Мамина бабушка рано умерла. Бабушку Боову, папину маму, я не видела, никогда не слышала о том, чтобы она крутила четки. А бабушка Дулахн, которая меня нянчила, точно не крутила, я никогда не видела у нее четок. — Почему ты так решила?- спросила я. — Ну, раньше все бабушки крутили четки и читали молитвы, наверное, ваша бабушка Боова тоже крутила, — ответила Таня, — кто-то «бурхта» (верующий) должен был быть в вашей семье. Прибыв на бурятскую землю, мы сразу направились в Иволгинский дацан, предварительно договорившись по телефону с ламой-калмыком, который там работал. Маршрутное такси остановилось на перекрестке, где нас уже ждал человек в бордовой одежде ламы. Это был Дорджи Очиров, он подошел, легко подхватил два наших тяжелых чемодана, положил их в машину, стоящую на обочине, тем самым сразу внушив нам уважение и доверие, представился нам, сел за руль автомобиля и повез в Иволгинский дацан. Дорджи Лама сразу провел нас по территории дацана, совершив кора. В основном это были деревянные постройки, маленькие домики. Но каждый домик на территории имел свою собственную историю. Возвышались и современные каменные дацаны в форме пагод, это основные дацаны и духовная семинария. Большие деревянные молитвенные барабаны располагались по четырем сторонам света. Белые ступы со знаком Калачакры возвышались в центре двора, их было восемь. А вот что особенно меня поразило в Иволгинском дацане, так это наличие в центре двора дерева Ботхи, того самого, под которым Будда обрел просветление, конечно, это был потомок того самого дерева, выросший из семени Ботхи. Дерево располагалось в отдельном домике за стеклом. Это, конечно, удивительное зрелище: посреди белого искрящегося снега – маленький оазис. Молодые хрупкие ветви священного дерева Ботхи с яркими зелеными листьями так изумительно создавали атмосферу жизнерадостности. Дерево Ботхи я видела в Бодхгае в Индии, поэтому в его подлинности я не сомневалась. Так неожиданно было увидеть его в этих суровых краях. Вот уж действительно преемственность, в таких сложных климатических условиях сохранить южное дерево, создать все необходимые условия для его роста, ведь надо отдать должное бурятам. Наверное, когда-нибудь из этого хрупкого молодого деревца вырастет большое крепкое дерево. После длительной экскурсии по территории дацана лама пригласил нас домой на чай. На крыльце нового деревянного дома нас приветливо встретили его жена Нелли и дочь Амуланга. Для нас было неожиданностью, что лама, работающий в дацане, женат. Но оказалось, что в Бурятии так принято, многие ламы, работающие в дацане, имеют семьи. Нас накормили вкусной калмыцкой бараниной и напоили калмыцким чаем. Мы уже привыкли, что калмыки в Москве едят только калмыцкую баранину, но чтоб в Бурятию возили, это, конечно, удивительно. Дали аршан (святой воды) из святого источника Хамбо Ламы Итигелова. Угостили вареньем из брусники, которую сами собрали. Варенье оказалось очень вкусным, терпким и с кислинкой. Закончив трапезу, мы долго беседовали, вернее сказать, мы с Таней только слушали Дорджи-ламу, видимо, соскучившемуся по землякам. Затем нам опять предложили чай и подали что-то печеное необычной продолговатой формы. «Попробуйте, — сказал Дорджи Лама, — это «Боова». — Боова?- переспросила я.
— Да. Это Боова. Боову пекут в нашем дацане один раз в месяц, в 29-ый лунный день защитникам десяти сторон света. Вам повезло, вы его сейчас попробуйте, — сказал Лама, протягивая нам продолговатую лепешку. — А почему она так называется? Боова? — Боова — это «След Будды». — Мою бабушку, папину маму, звали Боовой. В честь нее это имя носит моя племянница. Но что это имя означает «след Будды», я слышу впервые. Для меня это большое открытие. Я еще долго сидела потрясенная услышанным. Я ведь интересовалась ранее значением имени «Боова», но в справочнике калмыцких имен М.Монраева значения данного имени не было. И никто никогда не говорил мне, что оно означает. Кроме того, что услышанное произвело на меня огромное впечатление, лепешка оказалась очень вкусной. По форме она напоминала действительно след. По краям узоры и внутри лепешки тоже узоры. Нам подарили по лепёшке, и ее я повезла домой. Тут я вспомнила историю, связанную со следом Будды. Когда мы были в 2013 году в паломничестве по святым местам Индии, посетили монастырь Пелкор Чоде, расположенный на юге Индии. В этом монастыре на самом верхнем этаже хранится одна из священных реликвий — настоящий отпечаток стопы Будды, то есть след Будды. Этой святыне несколько тысяч лет. Монахи этого монастыря благословили нас, дотронувшись следом Будды макушки головы каждого из нашей группы, поскольку мы прибыли издалека. Помню, как все были счастливы. В буддизме к трем драгоценностям относят тело, речь и ум Будды. Одним из достоинств трех драгоценностей является тело Будды. Внешние достоинства тела Будды являются символами просветленного существа. Когда Будда идет по земле, то его ноги не касаются земли, но на земле остаются отпечатки его стоп — следы Будды. По приезде в Элисту я сразу пошла к маме. Портрет бабушки Боовы как обычно висел в комнате на стене. Раньше, когда я была маленькой, портрет бабушки всегда висел над кроватью родителей, когда переехали в город, мама однажды повесила на это место часы. Помню, что я спросила у мамы, почему нет портрета бабушки, после чего мама снова его повесила на место. — Мама, а ты знаешь, что означает имя Боова? – спросила я. — Нет. — А я в Бурятии узнала. Боова означает «след Будды». Вот он, — и протянула маме лепешку. — Надо же, «след Будды», кто бы мог подумать. — Вот бы папа узнал, обрадовался бы. — Доча, а когда ты уехала, портрет бабушки Боовы вдруг упал. Не бойся, не разбился, просто веревочка истлела от старости. Мы веревочку поменяли и опять повесили. С такой высоты упал, и стекло даже не разбилось, надо же. Бабушка как будто напомнила о себе. — Мам, а у бабушки были четки? — Да, были. Она всегда крутила их. — Мам, и ты говоришь мне об этом, через столько лет. — Доча, ну раньше ведь это осуждалось. Все как-то повернулось, люди верующими стали, у всех все открыто стоит. А раньше же все прятали. — Получается, она молитвы читала. — Ну, да. Она всегда четки крутила и молитвы читала. — А четки где? — Они потерялись. Одна женщина попросила, потом не вернула. — Хярнь (то-то), у ээжи лицо не простое, мам. Какой-то отпечаток есть на лице. Бабушка Боова была очень мудрой женщиной. И жизнь поставила перед ней тяжелейший выбор. Когда был жив наш папа Манджиев Виктор Зунгруевич, он всегда рассказывал нам, своим пятерым детям, историю про
Зунгруевич, он всегда рассказывал нам, своим пятерым детям, историю про бабушку Боову. Когда выслали семью бабушки Боовы в Сибирь, у нее было двое детей: один мальчик – наш папа и дочь Галя. Мужа не было, он умер еще до войны. Мой дед — Манжин Зунгру — был славным представителем своего знаменитого рода «Джамчахна тохм», одного из тринадцати родов «Кёшнеряхн» дёрвюдов Кетченеровского района. В семи известных нам поколениях род был знаменит своими настоящими мужчинами – дёрвюдами, типичными героями своего времени: воинами, наездниками, драчунами, конокрадами, картежниками, любителями и ценителями лошадей, женщин и выпивки. Лошадей воровали тогда не ради наживы, а как проявление умения и смекалки, лошадь тогда почитали как человека. Женщин себе выбирали самых красивых. Была среди них однажды и кабардинка, когда один из предков забрал в жены красавицу после боя. В каждом поколении большого и крепкого родового древа всегда были отдельные личности, которые оставили свой след надолго в памяти народа. Родной брат моего деда прославил свой род не только в Кетченерах, но и на всю республику – это был знаменитый джангарчи – Коозан Анжука. В то время знать и исполнять известный калмыцкий эпос «Джангар» было очень почетно. Таких людей были единицы, воспевающих историю своего народа, для этого нужен был особый талант, таких людей считали избранными. Коозан Анжука был таковым. Род «Джамчахна» был известен тем, что одна семья насчитывала не менее 25 всадников мужчин. Когда присоединялись двоюродные, то их было более пятидесяти здоровых крепких мужчин, которые в любом состоянии лихо держались в седле. Наша родственница тетя Бугаш рассказывала: «Когда в хотоне люди видели в степи пыль столбом, они говорили «Джамчахна» аашна», то есть «люди из рода Джамчахна скачут». И все начинали прятаться, чтобы лишний раз не связываться. Особенно прятали красивых девушек, потому что всадники хватали на скаку понравившуюся девушку и увозили с собой». «А некоторые девушки специально задерживались, — говорила с прищуром, хитро улыбаясь, тетя Бугаш. – У мужчин рода «Джамчахна» всегда рождались по пять сыновей, поэтому было много здоровых сильных мужчин». Как выяснилось, Дорджи-лама до посвящения в монахи в 90-е годы был знаменит тем, что играл на гитаре и сочинял песни. Одна из самых популярных в Калмыкии его песен была песня про дёрвюдский край, причем сам автор был торгутом (одна из основных этнических групп калмыков). Там были такие слова, что дервюды (одна из основных этнических групп калмыков) являются «хребтом» Калмыкии. Так вот, можно сказать, что одним из «позвонков этого хребта» является «Джамчахна тохм». Во время Великой Отечественной войны почти все мужчины рода были призваны на фронт. Почти все погибли, домой вернулся только Азакан Лиж, участник Сталинградской битвы, заслуживший Орден Славы, медаль «За отвагу», чудом оставшийся в живых в той мясорубке. Скромный, тихий человек, мы все его любили, называли «Баавой» (дедушкой) и каждый выходной навещали его. Моя бабушка Боова, как и весь калмыцкий народ, была выслана с двумя детьми в Сибирь, после долгого тяжелого пути все трое были уже ослабленными. Есть было нечего, на троих в день давали один кусочек черного хлеба. Каждый день бабушка отдавала свой хлеб младшему – сыну Виктору. Потом, поняв, что все равно так долго не протянуть, принимает роковое решение: перестала давать хлеб дочери… Сердце матери обливалось кровью, она кормила только сына. Он единственный должен был продолжить род. Папа рассказывал нам всегда и показывал: если взять обычный кусочек черного хлеба и разделить его на 4 части, то получится та порция, которую его мама давала ему в день. И мука была не такой, а наполовину со жмыхом (шелуха от семечек). Бабушка давала ему не весь кусочек, а скатывала в горошины, растягивая их на весь день, и заставляла не проглатывать, а держать во рту до полного растворения. А ведь как все правильно делала
мудрая женщина. Сигнал, поступающий по нейронам в головной мозг, о том, что пища поступила в желудок, поступает позже, чем мы успеваем его наполнять, поэтому рекомендуется есть медленно. Насытиться можно гораздо меньшей порцией пищи. А Боова знала это по жизненному опыту. Сама она держалась только на воде. Калмыки умели держаться без пищи неделю, как волки, эта привычка вырабатывалась веками. Раньше воины-калмыки не ели неделями, а потом съедали по полбарана сразу. В Сибири же, например, когда везло, ходили возле тельной коровы несколько суток, выжидая, когда она разродится, дождавшись, подбирали послед, варили его, а ведь там было очень много витаминов, и наедались всей семьей. Выживали как могли. У калмыков род наследовался только по мужской линии. И это теоретически верно. Носителями ХY-хромосомы являются только мужчины. Через несколько тысяч лет по ХY-хромосоме можно определить, к какому роду, какой расе принадлежал давно умерший человек, если сохранится его ДНК. Только по мужчине можно определить такое, по женщине, к сожалению, нельзя. У калмыков мужчинам отводилась особая роль, так как именно мужчины считались продолжателями рода. Бабушка не знала генетики, она знала закон предков. Боова твердо выполняла его. Только она и Бурхн знали цену решения, принятого ею в Сибири. Наверное, у нее уже не было слез, она лишь крутила четки и молилась о благом перерождении дочери. На ее глазах и глазах моего отца девочка стала пухнуть от голода. Это были безбелковые отеки. Потом девочка умерла… Думаю, что ни один калмык не осудил бы ее. Ее мудрое решение через несколько десятилетий оправдало себя. Древо рода «Джамчахна» вновь зазеленело и дало новые ветви. У папы родилось семеро детей, из них пять выжило, в том числе двое сыновей. Бабушке Боове посчастливилось вернуться на родину и понянчить старших внуков. Старший сын Виктора – Намсыр, имя которого означает у калмыков «Бог богатства», достойный сын своего рода, тоже оставил свой след в истории калмыцкого народа. Математик по образованию, он занялся исконным для калмыка делом – скотоводством, но уже на новом его витке – селекцией. Он вывел новый тип калмыцкой породы коров и назвал его в честь своей младшей дочери — «Айта», что означает «отличная». Когда женился младший сын Виктора — Алексей, тетя Бугаш говорила: «У Алексея будет пять сыновей, таков закон рода». Вскоре наша младшая сноха Гиляна родила одного за другим. Сейчас у Алексея три сына и одна дочь. Вновь зазвучали родовые имена: Джамца, Зунгру, Ширят – это сыновья Алексея, отец успел порадоваться им. В честь своей сестры отец дал имя «Галина» средней дочери. Род восстановлен, древо рода продолжает расцветать и приносить плоды. Слезы и страдания бабушки Боовы были не напрасны. Человек с таким непростым именем мог совершить такой мужественный и мудрый поступок. Бабушка Боова жила по законам предков, и мы чтим и помним эти законы. Сохранив одно семя, она дала рост целому дереву, которое будет плодоносить не одну сотню лет. Боова оставила свой неизгладимый след в истории своего рода – «след Будды».