(Очиров Уташ Борисович, кандидат исторических наук, научный сотрудник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН.)
В истории Гражданской войны в России национальные воинские соединения оставили значительный след. На окраинах бывшей Российской империи поддержка красных или белых местными этническими группами могла иметь ключевое значение для исхода борьбы. Некоторые руководители антисоветского движения, испытывая недостаток в людских ресурсах, пытались разыграть национальную карту и привлечь малые народы и этносы на свою сторону.
Особенно часто они использовались на Юге России, где наличие больших открытых пространств обусловило необходимость широкого применения конницы. Командование Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) стало активно привлекать на службу горцев и степняков — прирожденных кавалеристов. Больше всего национальных соединений и частей было в составе армий А.И. Деникина. В октябре 1919 г. в период наивысших успехов ВСЮР в них насчитывалось 32 национальных конных полка. По моим подсчетам, это составляло более 23% от общего количества всех кавалерийских частей ВСЮР на тот период.
Сразу оговорюсь, что в официальных документах ВСЮР понятие “национальные воинские части” отсутствует, и я его применяю достаточно условно. На мой взгляд, национальными следует считать те подразделения, которые как минимум на три четверти были укомплектованы из представителей одной или нескольких нерусских национальностей, как это было принято при формировании подобных боевых единиц в РККА в годы Великой Отечественной войны.
Сразу после начала Октябрьской революции на Северном Кавказе возникло несколько центров антибольшевистского сопротивления. На Дону среди казачьих частей, на которые рассчитывал опереться атаман A.M. Каледин, был полк, формировавшийся из калмыков-казаков Сальского округа. Однако основная часть донских калмыков в тот период придерживалась нейтралитета и не поддержала мятеж Каледина. Одной из первых национальных воинских частей, реально выступавших на стороне белых, стал 1-й Черкесский конный полк, сформированный из майкопских черкесов (адыгов). Уже 20 января 1918 г. он вступил в бой с советскими кубанскими отрядами под Энемом. В сентябре 1918 г. в составе отряда полковника А.Г. Шкуро была сформирована 1-я Туземная горская дивизия, состоявшая из черкесов, карачаевцев, кабардинцев и осетин. В дальнейшем в составе ВСЮР действовали Черкесская, Кабардинская, Осетинская, сводная Горская и Чеченская конные дивизии. В этих соединениях несли службу также части, состоящие из адыгов, карачаевцев, ингушей, дагестанцев и кумыков. Немалый интерес руководители Белого движения на Юге России проявили и к “вольным народам степей” — калмыкам, ногайцам, ставропольским туркменам и др.
Из всех этих народов только калмыки имели в составе Белой армии мононациональные части. Их участие в Белом движении до сих пор остается одной из малоизученных страниц истории Гражданской войны на Юге России. В советский период отечественные исследователи, как правило, рассматривали этот вопрос с позиций классовой борьбы, утверждая, что на стороне белых выступали в основном представители эксплуататорского класса, кулаки и националистическое крыло буржуазной интеллигенции, а трудящиеся калмыки присоединились к ним либо в результате запугивания и обмана их белогвардейцами, либо путем насильственных мобилизаций. В 1920-е гг. в исторической литературе встречались утверждения о том, что большинство калмыцкого населения поддерживало белых. В последующий период с установлением идеологического диктата в науке утвердилась точка зрения, согласно которой большая часть калмыцкого народа во время Гражданской войны была нейтральной или выступала на стороне советской власти.
Поскольку считалось, что лагерь контрреволюции “не заслуживает внимания исследователей”, о белокалмыцких национальных частях упоминалось лишь в некоторых работах. Проведение исследований по данной проблеме было серьезно затруднено отсутствием доступа к огромному пласту материалов из фондов бывшего Русского заграничного исторического архива в Праге (РЗИА), которые после Второй мировой войны были вывезены в Москву. Из архива Астраханского казачьего войска, в рядах которого воевали калмыки, случайно сохранилось лишь несколько дел. В фондах Донского войскового архива, с 1934 г. включенного в состав РЗИА, сохранилось гораздо больше документов, в том числе связанных и с деятельностью бело-калмыцких частей, однако в 1946 г. их передали в Москву, где доступ к ним был ограничен.
Эмигрантская литература по данной проблеме представлена в основном мемуарами и очерками белогвардейцев из числа донских калмыков, как правило, носящими ярко выраженный антисоветский характер, что не могло не отразиться на их объективности. Современной отечественной историографии присущ более взвешенный подход к освещению этой темы. Некоторые исследователи, рассматривающие различные аспекты истории Гражданской войны, в том числе и в Калмыкии, привели немало доказательств того, что значительная часть калмыков состояла на службе во ВСЮР.
Калмыки, сражавшиеся против советской власти, не формировали национальных соединений, что во многом было следствием их разобщенности. К началу Октябрьской революции калмыцкий народ был разделен на несколько не связанных между собой групп, которые проживали в различных административно-территориальных единицах России. Большая его часть жила в 8 улусах (Малодербетовском, Манычском, Икицохуровском, Багацохуровском, Харахусовском, Эркетеневском, Яндыко-Мочажном, Хошеутовском) так называемой Калмыцкой степи Астраханской губ. К началу Первой мировой войны численность калмыков там составляла более 147 тыс. человек. Значительные их группы жили в Области войска Донского (13 станиц Сальского округа) и Ставропольской губ. (Болыпедербетовский улус). В 1914 г. их количество составляло соответственно 31.5 и 8.5 тыс. человек. Два достаточно устойчивых этнических объединения этого народа общей численностью 4 тыс. человек кочевали по территории Терской обл. (терские и кумские калмыки). Небольшие группы несли службу в составе Оренбургского (более 1 тыс.), Астраханского (более 0.9 тыс.) и Уральского (около 0.7 тыс.) казачьих войск.
В царской России на военную службу калмыки как инородцы и иноверцы не призывались, за исключением калмыков-казаков (донских, оренбургских, уральских и части терских). По данным переписи 1917 г., из более чем 150 тыс. калмыков Калмыцкой степи и Болынедербетовского улуса в армии числилось всего 419 мужчин. В 1916 г. 10 тыс. калмыков были мобилизованы на строительство оборонительных укреплений на Украине и в Прибалтике. Часть из них умерла там от болезней, но большинство уже в 1917 г. вернулись на родину.
Февральскую революцию 1917 г. калмыцкий народ встретил “частью равнодушно, частью сочувственно-выжидательно”. Однако серьезное беспокойство астраханских калмыков-кочевников вызвала активизация русских крестьян-колонистов, которые вновь (как и в период революции 1905-1907 гг.) стали требовать передачи им в надел калмыцких земель, мотивируя это тем, что калмыки не несли повинностей в пользу государства, в том числе и воинской. Решить эту проблему можно было только двумя путями — либо перевести их в состав казачества, либо создать в Калмыцкой степи земства.
В межреволюционный период во главе ЦИК по управлению калмыцким народом оказались представители калмыцкой знати и интеллигенции, в основном придерживавшиеся правых взглядов. Эта группировка под руководством нойонов Д.Ц. Тундутова и Т.Б. Тюменя 29 сентября 1917 г. добилась перевода астраханских калмыков в состав Астраханского казачьего войска. 23 декабря 1917 г. войсковой круг избрал Калмыцкое войсковое правительство во главе с бывшим заведующим Управлением калмыцкого народа Б.Э. Криштафовичем. Атаманом калмыцкой части Астраханского казачьего войска был утвержден Тундутов. На территории Калмыцкой степи были сформированы казачьи округа, во главе которых были поставлены атаманы: нойон С.-Д.Б. Тюмень (Багацохуровско-Хошеутовский округ), зайсанг Г.Д. Балзанов (Манычский округ), ветеринар О. Босхомдживев (Малодербетовский округ), бывший чиновник А.Г. Мещеряков (Яндыко-Мочажный округ), бывший писарь Г.Ц. Ташуев (Икицохуро-Харахусовский округ). Однако в большей части отрядов, формирующихся в улусах, оружия не было.
12 января 1918 г. в Астрахани началось контрреволюционное восстание под руководством атамана И.А. Бирюкова. В советской историографии сложилось твердое мнение, что среди мятежников была лишь одна сотня калмыков из близлежащего Хошеутовского улуса под командованием прапорщика Дедова, появившаяся на третий день боев, в которых она не принимала непосредственного участия, а несла охранную службу. Между тем непосредственный участник тех событий Манычский окружной атаман Г.Д. Балзанов писал в своих воспоминаниях, что уже в ночь на 12 января в отряде из 1 200 мятежников были созданы 3 казачьих сотни из калмыков (240 конников с 85 винтовками и “дробовиками”). В ходе последующих боев, по информации Балзанова, только в поселке Калмыцкий Базар (ныне в черте Астрахани) 13-14 января было набрано 180 добровольцев-калмыков, правда, без оружия. После поражения Астраханского восстания 1918 г. часть мятежников во главе с полковниками Сахаровым и Тундутовым бежали в Калмыцкую степь и пытались поднять калмыков на выступление против Советской власти, но поддержки не получили. Остатки мятежников составили так называемый Степной отряд под командованием походного атамана П.Х. Попова, который попытался укрыться на зимовниках Сальского округа.
Выжидательную позицию заняли и донские калмыки-казаки. Принято считать, что их социально-экономическое положение было лучшим, чем у других групп казаков Войска Донского. В 1916 г. на каждого донского калмыка в среднем приходилось 35.67 дес. земли, в то время как у других казаков земельные наделы в среднем составляли 10 дес., а у иногородних Сальского округа — лишь 1.5 дес. A.M. Каледин, стараясь привлечь калмыков на сторону контрреволюции, впервые за два с лишним столетия существования этой этнической группы разрешил им сформировать свою национальную часть. Несмотря на это, как и большинство донских казаков, Каледина они не поддержали. Только в феврале 1918 г., когда советская власть приступила к решению аграрного вопроса в пользу бедняков, донские калмыки начали переходить на сторону контрреволюции. Поводом к их открытому выступлению послужил захват 8 марта 1918 г. станицы Платовской отрядом Чернушенко (входил в Степной отряд), который при поддержке калмыков-казаков станичного атамана Абуши Сарсинова казнил несколько иногородних — сторонников советской власти. После ухода Степного отряда в восточную часть Сальского округа разъяренные крестьяне нанесли ответный удар по семьям донских калмыков. В результате к Степному отряду П.Х. Попова примкнули более 500 калмыков, что составило около 20% бойцов этого отряда, но он оказался окружен красногвардейцами и вытеснен с зимовников.
18 марта 1918 г. с началом восстания в станице Суворовской, инициировавшим целую серию антисоветских выступлений на Дону, Степной отряд вместе с калмыцкими сотнями был переброшен в Черкасский округ и в качестве северной группы вошел в состав вновь созданной Донской армии. После взятия белыми Новочеркасска был созван так называемый Круг спасения Дона, на котором избрали нового атамана -П.Н. Краснова и создали войсковое правительство. В этот момент делегаты Круга станичные атаманы А. Сарсинов (станица Платовская) и А. Алексеев (станица Граббевская) при поддержке члена Войскового правительства Б. Уланова добились разрешения на формирование национальной части, получившей наименование Зюнгарский полк35. Вслед за этим во Всевеликом Войске Донском была создана еще одна часть из донских калмыков – 3-й Калмыцкий полк.
Есть основания полагать, что 3-й Калмыцкий и Зюнгарский полки были не единственными частями в составе ВСЮР, где несли службу донские калмыки. Когда эти полки завершили свое формирование, большая часть калмыцких станиц все еще оставалась под контролем красных. Имеются свидетельства, что в период боев за Сальский округ летом 1918 г. сотни калмыков-казаков переходили к белогвардейцам. В ночь на 12 июня при взятии станицы Власовской (Бембдякинской) и станции Гашун отличились две сотни добровольцев-калмыков под командованием есаула Сельдинова, которому поручили формировать калмыцкий полк в Гашуне. 12 июня в станицах Кутейниковской (Кевюдовской), Ново-Алексеевской (Геленгакинской) и Иловайской (Зюнгарской) были мобилизованы 600 калмыков. К 15 июня 1918 г. из казаков семи калмыцких станиц было “сформировано 1½ калмыцких конных полка”. В более поздних документах есть упоминания о калмыцкой Иловайской бригаде. Однако в августе 1918 г., когда в Донской армии была введена единая нумерация полков, эти части в списке не значились. Впрочем, известно, что во время выборов делегатов Большого войскового круга в августе 1918 г. калмыки-фронтовики сальских станиц голосовали в составе 61-го и 62-го конных полков. Можно предположить, что после расформирования Иловайской бригады ее личный состав был передан в эти части.
В документах есть упоминания о том, что несколько сотен донских калмыков несли службу в Сальских казачьих полках (76-м, 78-м и 81-м конных), а в состав Великокняжеского казачьего полка входила Калмыцко-Атаманская сотня.
Кроме того, на территории Войска Донского началось формирование Астраханской армии, куда вошли национальные части из астраханских и ставропольских калмыков. После гибели во время Астраханского восстания атамана генерала Бирюкова ее возглавил атаман нойон Тундутов.
В июле 1918 г. в Калмыцкой степи серьезно осложнилась социально-экономическая ситуация. После перехода астраханских калмыков в состав казачьего войска и участия небольшой группы калмыков в Астраханском мятеже 1918 г. Калмыцкая степь была объявлена региональными Советами “гнездом контрреволюции”. Система снабжения ее населения продуктами и товарами первой необходимости оказалась нарушенной. После революции органы управления этим регионом лишились своих общественных капиталов и потеряли почти все прежние источники доходов. Их экономическое положение теперь полностью зависело от губернских властей. К.Р. Герценберг – уполномоченный Наркомата по делам национальностей РСФСР, оценивая деятельность астраханских властей по снабжению калмыков в 1918 г., писал, что “в продовольственном отношении калмыки стоят на последнем месте,… хлеба они не получили совсем и им не дали возможности его закупить тогда в Ставропольской губернии”. Ряд калмыцких земельных участков был захвачен крестьянами из соседних сел, которые воспользовались революционной ситуацией в целях личного обогащения. В улусах появились группы совработников и красноармейцев, под различными предлогами занимавшиеся произвольными конфискациями скота и имущества калмыков. Наряду с этим участились набеги грабителей из соседних регионов. Остановить надвигающуюся волну бандитизма улусным и аймачным Советам было нечем. Формирование местной милиции было приостановлено прежде всего из-за отсутствия вооружения. Своего оружия у калмыков, практически не призывавшихся в царскую армию, не было, а губернские власти категорически отказывались их вооружать. Одна из групп “реквизиторов” во главе с членом Астраханской краевой коллегии Л. Татищевым, посланным в Калмыцкую степь для раскрытия контрреволюционных заговоров, проведения всевобуча и агитации, была объявлена преступной и разгромлена черноярскими красноармейцами. Но чтобы остановить волну массовых реквизиций и произвола, ее уничтожения было недостаточно.
Сложность ситуации усугублялась тем, что усилилась раздробленность калмыцкого народа. Один из улусов — Манычский — был отделен от Калмыцкой степи и объединен с 13 селами южной части Черноярского уезда в самостоятельный Элистинский округ, который напрямую подчинялся Астраханскому губсовету. Позже были предприняты попытки отторжения Икицохуровского улуса, который вместе с с. Яшкуль предлагали выделить в отдельный округ. Второй чрезвычайный съезд Советов Черноярского уезда высказался за включение Малодербетовского улуса в состав уезда, предложив калмыкам “отказаться от создания отдельной калмыцкой административной единицы”. Все это привело к нарастанию антисоветских настроений в Калмыцкой степи, и по мере того, как белые стали подходить к ее границам и астраханским казачьим станицам, в состав Астраханской армии начали прибывать перебежчики и дезертиры из астраханских казаков и калмыков. На их основе в этой армии белые пытались комплектовать казачьи части и соединения. Однако среди всех подразделений Астраханской армии реальной боеспособной силой были только русские добровольцы. Калмыки же не спешили вступать в нее.
В конце июля на территории Манычского улуса возник Калмыцкий партизанский отряд под командованием Манычского окружного атамана Балзанова. В августе 1918 г. он стал действовать в тылу красных войск.
В связи с тем, что попытки создания Астраханской армии за счет мобилизации в нее калмыков оказались безуспешными (в том числе из-за бездарности решавшего эту проблему Тундутова), Краснов 30 сентября 1918 г. преобразовал ее в корпус Астраханского казачьего войска, включив в состав Особой южной армии.
После разгрома Особого добровольческого отряда этого корпуса Стальной дивизией Д.П. Жлобы эта часть была отправлена в тыл на переформирование, но некоторые ее подразделения продолжали воевать. В их числе источники отмечают отряд Чумакова, состоящий в том числе из 700 калмыков. Из них 400 человек были не обучены и не имели сабель. В тылу находился 2-й Астраханский калмыцкий полк (800 бойцов, 200 обученных и 400 вооруженных винтовками, сабель почти нет). Выступив на фронт, этот полк потерпел неудачу.
Между тем в Калмыцкой степи продолжало нарастать недовольство советской властью. Значительное количество калмыков из прифронтовых улусов (Малодербетовского и Манычского), мобилизованные в Красную армию, “усиленно дезертировали в глубь степей и частью в Сальский округ”. Отряду Балзанова, численность которого достигла 3 тыс. человек, удалось ненадолго занять Элисту. В западных улусах Калмыкии в конце 1918 — начале 1919 г. вели бои 2-й Астраханский калмыцкий полк (300 сабель) в составе Граббевской группы генерала Патрикеева и 4-й Астраханский калмыцкий полк (700 сабель) в составе Сальского отряда генерала Достовалова. Партизанский отряд Балзанова под давлением красногвардейцев был вытеснен за Маныч, где вошел в состав 3-й Кубанской дивизии Н.Г. Бабиева как Манычский калмыцкий полк. Тем временем в Болыпедербетовском улусе из ставропольских калмыков была сформирована калмыцкая сотня поручика Лиджи Шембенова.
После поражения Мамонтова под Царицыном во многих деморализованных донских частях началось массовое дезертирство. Калмыки, разочаровавшись в Краснове и Тундутове, также стали дезертировать из Белой армии. В конце февраля 1919 г. только из 4-го Астраханского полка Граббевской группы за 2 дня дезертировали 600 калмыков, захвативших с собой часть пулеметов.
Весной 1919 г. части 10-й, 11-й и 12-й советских армий, отступая через кочевья калмыков, под видом реквизиций стали отбирать у них скот и имущество. После тяжелой зимы 1918/1919 г. семьи калмыков-кочевников находились в весьма сложном экономическом положении, постоянные конфискации скота и грабежи привели к тому, что в улусах начался голод. В степи получили распространение также тиф и эпизоотии. Военрук Калмыцкого военкомата Тарасевич докладывал, что калмыки “хотонами вымирают… от голода и других стихийных бедствий, но пока ничего не сделано для их улучшения”. Когда в апреле-мае 1919 г. белые отряды Улагая и Д.П. Драценко вошли на территорию Калмыкии, они встретили широкую поддержку местного населения. За короткий период почти вся территория Калмыкии оказалась занята белыми частями и калмыцкими партизанами. В Манычском улусе вновь активизировался отряд Балзанова, а Малодербетовский и Багацохуровский улусы контролировались партизанами Ордаша Босхомджиева, Дорджи Онкорова, Бачи Хабанова, Мухлы Церенова. В Икицохуровском и Харахусовском улусах действовала группа отрядов под общим командованием нойона Тюменя. Эркетеневский и большая часть Яндыко-Мочажного улуса были заняты регулярными частями генерала Драценко.
Советский калмыцкий военкомат пытался провести мобилизацию в улусах, чтобы создать красную калмыцкую кавдивизию, “изъять калмыцкое население и не дать возможности увеличить силы контрреволюции”, но большинство мобилизованных “перебежало к белым”. В числе дезертиров оказалась Эркетеневская улусная сотня во главе с улусным военкомом Эрдниевым. Формирование красной калмыцкой кавдивизии было сорвано. К оставшимся калмыкам командование Красной армии относилось с подозрением, а военрук Калмыцкого военкомата даже предложил комплектовать улусные сотни за счет добровольцев из числа русских, татар и туркмен.
Переход калмыков на сторону белых позволил командованию Кавказской армии 27 июня 1919 г. развернуть входящую в нее Астраханскую бригаду в дивизию. В ее состав вошли: 1-й и 2-й Астраханские казачьи полки, а также формируемые на базе Манычского отряда Балзанова 3-й и 4-й Астраханские Манычские конные полки, а 3 августа 1919 г. в нее был включен также 1-й Инородческий конный полк.
Летом 1919 г. Астраханская и 3-я Кубанская казачья дивизии составили Нижневолжский отряд, куда входили в основном кубанские и астраханские казаки и калмыки. Он оперировал к югу от Царицына, в том числе и на левом берегу Волги. С установлением белыми контроля над стратегической водной артерией в этом районе сложилась исключительно благоприятная для них ситуация. Астрахань вместе с советскими войсками 11-й армии и Волжско-Каспийской флотилией оказалась почти в полном окружении. Единственной коммуникацией, по которой они могли поддерживать связь с центром, являлась более чем 600-километровая железная дорога Астрахань-Баскунчак-Саратов. Войск для ее охраны у Красной армии не было, и ВСЮР в любой момент могли ее перерезать, установив прочную связь с Колчаком. Но белое командование не сумело правильно оценить выгоду сложившейся стратегической ситуации. Их Кавказская армия была брошена в бесперспективное наступление на Москву через Камышин. Нижневолжский отряд вместо маневренной войны на степных просторах вел лобовые атаки на позиции 11-й армии в пойме Волги и Ахтубы. Астраханская дивизия вплоть до конца 1919 г. пыталась штурмом взять Черный Яр, но больших успехов не добилась. В ходе этих боев дивизия понесла большие потери. Если в начале октября в ней было более 2 тыс. сабель (не считая пехоты), в том числе более 900 в трех Калмыцких полках, то к концу 1919 г., по оценке советской разведки, в дивизии осталось около 700 сабель, в том числе более 400 в Калмыцких полках. Положение Астраханской дивизии, как и всей Кавказской армии, серьезно осложнилось тем, что главные ударные силы белых на этом направлении — 2-й и 3-й Кубанские конные корпуса — были переброшены в соседние армии. Войска Красной армии в Нижнем Поволжье, напротив, заметно усилились, в том числе и за счет дивизий, подтянутых сюда после разгрома Колчака.
Помимо астраханских, в Нижневолжском отряде несли службу и ставропольские калмыки. Летом 1919 г. 3-й Кубанской казачьей дивизии временно был придан Ставропольский калмыцкий партизанский дивизион, сформированный из большедербетовских калмыков. Осенью 1919 г. он был выведен в тыл и развернут в Ставропольский калмыцкий полк. К концу 1919 г. эта часть базировалась в Малодербетовском улусе. Таким образом, осенью 1919 г. в Нижнем Поволжье, не считая отдельных партизанских отрядов, действовали 4 калмыцкие национальные части: 2-й Астраханский полк (командир — полковник Халяев), 3-й Астраханский Манычский (командир — полковник Корнилов, с декабря — подполковник Басов), 4-й Астраханский Манычский (командир — полковник А.А. Зелио, с декабря — полковник Горбатовский) и Ставропольский конный полк (командир — капитан Б. Онкоров).
В Калмыцкой степи воевали против красных несколько партизанских отрядов, общее руководство которыми осуществлял нойон Тюмень. Они входили в состав войск Северного Кавказа, в большинстве своем состояли из калмыков, но командный состав, как правило, укомплектовывался русскими офицерами. Регулярных частей в Калмыцкой степи практически не было, если не считать нескольких подразделений. Только в конце 1919 г. сюда был переведен Ставропольский полк Бегали Онкорова. Летом 1919 г. партизанские отряды калмыков уверенно контролировали почти всю Калмыцкую степь и постоянно совершали набеги на советские волжские села и станицы, в том числе и на левобережные. 22-23 июля 1919 г. калмыцкие отряды атаковали несколько хотонов Хошеутовского улуса и, переправившись на остров Шамбай, разгромили улусные советские учреждения и захватили в плен ряд ответственных работников, в том числе члена Калмыцкого ЦИК Надбита Дулаханова, улусных военкома и военрука. В ночь на 22 сентября 1919 г. отряды Дорджи Онкорова и Бачи Хабанова неудачно пытались переправиться на левый берег Волги и захватить в Цаган-Амане Багацохуровский улусный исполком. Общая численность плохо вооруженных и плохо одетых отрядов Тюменя к концу 1919 г. выросла с 1.5 до 2 тыс. при 7-10 пулеметах и 2 орудиях.
Во второй половине 1919 г. заметно изменилась политика Советской власти по отношению к калмыкам. Советские и партийные работники признали, что они “на Калмыцкую степь обращали мало внимания и, возможно, только поэтому белогвардейцы так легко ее заняли”. В течение нескольких месяцев Совнарком РСФСР предпринял шаги, направленные на защиту интересов калмыцкого народа. 22 июля 1919 г. было опубликовано подписанное В.И. Лениным “Воззвание к трудовому калмыцкому народу”, где ставился вопрос о возможном объединении калмыцкого народа и провозглашении автономии Калмыкии. Калмыкам, служащим в белых частях, была обещана амнистия. 24 июля 1919 г. принят декрет “О новом устройстве земельного быта калмыцкого народа”, остановивший захваты калмыцкой земли крестьянами и переселенцами. 15 сентября 1919 г. был опубликован декрет “Об охране и восстановлении калмыцкого животноводства”, запретивший реквизицию калмыцкого скота ниже определенной нормы. Были предприняты серьезные шаги по усилению агитационной работы в улусах, занятых белогвардейцами. Настроения в Калмыцкой степи стали меняться в пользу советской власти. Во время отступления войск Кавказской армии в Малодербетовском улусе калмыцкие партизанские отряды нанесли несколько ударов по белогвардейским частям. Часть белых партизанских отрядов разбежались, многие из казаков и калмыков сдались, надеясь на обещанную амнистию. Некоторые белокалмыцкие отряды отказались покинуть родные улусы и остались в Калмыцкой степи, продолжая партизанскую борьбу. Зимой 1919/1920 г. бандитизм в регионе достиг своего пика. Партизаны доходили даже до Калмыцкого Базара. Отряды братьев Менгетыевых, братьев Шануновых, Сычева, Тегусова, Багальданова и др., пользуясь поддержкой местного населения, буквально терроризировали местные Советы, но вскоре они либо распались, либо сдались в обмен на амнистию.
В период отступления за Маныч Астраханская дивизия понесла серьезные потери и фактически утратила боеспособность. В начале 1920 г. после поражения ВСЮР на Украине Кавказская армия оставила Царицын и стала отходить к Манычу. Некоторые калмыки из Астраханской дивизии и Ставропольского полка дезертировали из своих частей, оставаясь в родных степях. От Ставропольского полка осталось всего 28 калмыков. Астраханская дивизия, так и не восполнившая серьезные потери, понесенные в бесполезных атаках на Черный Яр, фактически утратила боеспособность. Весной 1920 г. это соединение было эвакуировано в Крым, где его расформировали, а части передали в состав 3-й конной дивизии белых. Калмыцкие части были вновь сведены во 2-й Астраханский Калмыцкий полк, который вместе с 1-м и 2-м Туземными полками составил Туземную бригаду. 7 июля 2-й Астраханский полк был переведен из Туземной бригады в Терско-Астраханскую, в составе которой участвовал в десанте на Кубани. Поначалу десантная операция, поддержанная восставшими против Советской власти казаками, развивалась успешно, но затем под давлением войск советской 9-й армии генерал С.Г. Улагай был вынужден вернуться в Крым. Осенью 1920 г. Терско-Астраханская бригада действовала как отдельная в составе армии П.Н. Врангеля. После эвакуации из Крыма 2-й Астраханский калмыцкий полк был расформирован и вошел в состав Терско-Астраханского полка.
Зюнгарский конный калмыцкий полк, сформированный в мае 1918 г. в станице Константиновской, имел в своем составе 5 сотен. 1 июня 1918 г. он вошел в группу К.К. Мамонтова, которая вела борьбу за Сальский округ против красных отрядов Ковалева и Шевкопляса. Со 2 августа 1918 г. полк стал официально именоваться 80-м конным казачьим полком (в документах встречаются варианты: Зюнгарский калмыцкий и 80-й Зюнгарский). Осенью 1918 г. Сальский округ полностью перешел под контроль белоказачьих отрядов. После этого в состав донских полков прибыло значительное количество казаков, в том числе из калмыцких станиц, находящихся в верховьях реки Сал. В октябре 1918 г. 80-й полк, переданный в состав Сальского отряда В.И. Постовского, вел бои в западных районах Калмыкии, прикрывая стык между флангами армий Краснова и Деникина на Яшалтинском направлении.
В начале 1919 г. резко осложнилось положение белых на Верхнем Дону. Несколько донских полков под влиянием большевистской агитации покинули свои позиции и открыли противнику дорогу на Новочеркасск. Командование Донскими армиями стало спешно перебрасывать на это направление лучшие части и соединения, в том числе Зюнгарский полк. Благодаря принятым мерам фронт удалось восстановить на реке Донец. 2 февраля 1919 г. Краснов и его приближенные ушли в отставку, после чего вооруженные силы Войска Донского были реорганизованы. Зюнгарский полк был включен в список частей, предназначенных к расформированию, но делегатам от калмыцких станиц удалось добиться его сохранения. В мае 1919 г. 80-й полк вошел в состав 8-й Донской конной бригады и впоследствии был переведен в группу А.С. Секретева, которая в мае 1919 г. прорвала фронт и соединилась с восставшими верхнедонскими казаками, резко осложнив положение Южного фронта Красной армии. Позже она вошла в состав вновь сформированного 4-го Донского конного корпуса Мамонтова. В составе этого соединения 80-й Зюнгарский полк участвовал в знаменитом рейде по тылам Южного фронта Красной армии. Однако по возвращении из рейда его, как и весь корпус, стала сотрясать эпидемия “самоволок”. К концу 1919 г. в нем осталось всего 67 сабель. В результате дезорганизации корпус Мамонтова утратил боеспособность, несколько раз был разбит конницей СМ. Буденного и отброшен за Дон. Многие казачьи части и соединения были деморализованы и перестали существовать как боевые единицы. Некоторые были расформированы. Однако 80-й Зюнгарский полк пополнился двумя сотнями калмыков-казаков из Сальского полка и вместе с другими частями был включен в группу А.А. Павлова, в составе которой отличился в боях с 1-й Конной армией у станицы Ольгинской в середине января 1920 г. и в сражении у села Веселого в конце января.
В середине февраля 1920 г. 1-я Конная армия была переброшена в Сальский округ. Деникин бросил против нее “наиболее сильную и стойкую группу Павлова”. Из-за ошибок командира, группа обморозилась и потеряла половину состава. По воспоминаниям ветеранов, калмыки 80-го полка “всю ночь не ложились и танцевали, ели и сырое мясо, но зато «победили природу», потеряв обмороженными всего 47 человек”. При отступлении белых к Новороссийску Зюнгарский полк, не поддавшись общей панике, продолжал вести арьергардные бои, прикрывая отход своих частей. Без особых потерь ему удалось добраться до Крыма, где он вошел в состав армии П.Н. Врангеля. Зюнгарцы участвовали в июньских боях в Северной Таврии. В начале июля 1920 г. Зюнгарский полк был переведен в 3-ю Донскую дивизию генерала А.К. Гуселыцикова, в составе которой воевал вплоть до эвакуации из Крыма. Только в эмиграции он был расформирован.
3-й Калмыцкий конный полк летом и осенью 1918 г. проходил обучение в лагерях под Новочеркасском. Боевое крещение он принял лишь в начале 1919г., когда советским войскам удалось прорвать Северный фронт Войска Донского. Как и другие части элитной “Молодой армии” Краснова, полк участвовал в боях на миллеровском и богучарском направлениях, хотя его укомплектованность явно не соответствовала штатному расписанию. В нем было всего две конные сотни и пулеметная команда. 22 июня 1919 г. в составе части была сформирована пешая сотня, причем большей частью не из калмыков, а из казаков Донецкого и 2-го Донского округов. Пополнения в его конные сотни также поступали без учета национальности. Осенью 1919 г. в составе части появилась 4-я сотня. Но 19 июля 1919 г. в бою под Велико-Архангельским 3-я сотня 3-го Калмыцкого полка потеряла 61 казака пропавшими без вести, а еще через полторы недели исключила из списков 31 казака-дезертира (в основном из Орловской и Атаманской станиц). При этом накануне из этой части в командировку в Сальский округ было направлено 119 казаков. В начале 1920 г. 3-й Калмыцкий полк участвовал в боях за Ростов и Новочеркасск, но после разгрома в Егорлыцком сражении был вынужден отступить к Черному морю. Предложение красных о капитуляции им было отвергнуто, однако из Новороссийска он не эвакуировался. Многие казаки, в том числе более 300 калмыков, перешли на сторону красных. 3-й Калмыцкий полк вышел в поход к Адлеру, но попал в засаду “зеленых” и был рассечен на несколько групп, часть которых пробралась в Крым.
В частях ВСЮР несли службу и другие калмыцкие национальные подразделения. Например, в 5-м Александровском гусарском полку, который был развернут в июле 1919 г. в Грозном, два эскадрона (5-й и 6-й) были укомплектованы калмыками. Судя по месту формирования, это могли быть терские калмыки, не принятые в состав терского казачества. Боевой путь этой части был не очень долгим. Летом 1919 г. 5-й гусарский полк активно участвовал в подавлении восстания в Чечне. Позже он был переброшен на реку Куму, где обеспечивал связь между Астраханским отрядом генерала Драценко и партизанами нойона Тюменя. 6 января 1920 г. при отступлении через г. Святой Крест (ныне Буденновск) александрийские гусары были разгромлены Красной армией. После этого остатки 5-го Александрийского полка были через Грузию эвакуированы в Крым, но калмыцких подразделений в них уже не было.
Всего в частях ВСЮР воевали 6 калмыцких национальных частей (80-й Зюнгарский, 3-й Донской калмыцкий, 2-й Астраханский калмыцкий, 3-й и 4-й Астраханские Манычские и Ставропольский конный полки) и несколько более мелких подразделений (сотни 61-го, 62-го, 76-го, 78-го, 81-го Донских конных, Великокняжеского Донского и 2 эскадрона 5-го Александрийского гусарского полков). Значительная часть калмыков (до 2 тыс. сабель) сражались в партизанских отрядах. В отдельные периоды Гражданской войны в белокалмыцких национальных частях и подразделениях было более 5 тыс. калмыков, не считая тыловиков и обозников. От общей численности калмыцкого народа (196 тыс. человек) это составляло 2.5%. В Белой армии воевали 3 тыс. ставропольских калмыков. Между тем советскому калмыцкому военкомату, несмотря на неблагоприятные условия, в годы Гражданской войны удалось мобилизовать на службу в Красную армию и на трудовой фронт более 16 тыс. астраханских калмыков, причем 2/3 из них — в 1920 г.81 Это свидетельствует о том, что в период 1918-1919 гг. большая часть астраханских и ставропольских калмыков не принимала участия в боевых действиях. Белое командование не сумело использовать благоприятную для него социально-политическую ситуацию, сложившуюся в 1918-1919 гг. в Калмыцкой степи. По всей видимости, великодержавные идеи, господствовавшие в руководстве ВСЮР, не позволили ему достаточно объективно оценить мобилизационные ресурсы и настроения населения Калмыцкой степи, что в конечном итоге и предопределило отношение астраханских калмыков к Гражданской войне. Что касается донских калмыков, то здесь ситуация была несколько иной. В составе красных соединений, сформированных на Дону, было лишь одно калмыцкое национальное подразделение — конный отряд батальона 37-й стрелковой дивизии, на базе которого были сформированы 2 эскадрона 2-го Калмыцкого полка. Наличие в составе Донской армии белых ряда калмыцких национальных частей и подразделений служит свидетельством того, что большая часть калмыков-казаков Дона выступила на стороне Белого движения.
http://www.dk1868.ru/statii/ochirov1.htm