В начале войны меня призвали и направили в Новочеркасское кавалерийское училище. Когда немцы стали подходить к Новочеркасску нас, сперва, эвакуировали в Пятигорск, а потом в Среднюю Азию.В училище мы были до 1942 года, но, офицерами только один взвод выпустили, им присвоили звания лейтенантов. Видимо, кавалерии тогда не нужны были такие командиры как лейтенант, младший лейтенант, так что остальных курсантов передали в 4 казачий кавалерийский корпус. Сперва мы в корпусе курсантами числились, а потом нам присвоили звания, кому сержанта, кому старшего сержанта, и передали в полки корпуса. Мне сержанта присвоили, впрочем, мы тогда на это внимание не обращали – сержант, или старший сержант – все равно.
Так я командиром отделения в 4-м Кубанской корпусе и служил до 1944 года. Наравне со всеми бегал с винтовкой, клинком, пулеметом, а в 1944 году всех калмыков из корпуса передали в запасной полк на Урал. В начале 1945 года наш запасной полк расформировали и всех калмыков направили в Широковский спецлагерь. Сперва мы как солдаты были, присягу-то у нас никто не отменял. Примерно в течении двух месяцев нас и кормили как солдат, трехразовый паек. А потом перевели на лагерный паек – норму выполнишь на 100% — получаешь полный паек, и то, некоторых продуктов не было.
Вообще, мы в странном положении были – вроде бы мы воины, дали присягу, и в то же время с нами как с военнопленными обращались… Тех кто пытался бежать на фронт, их ловили и сажали в тюрьму, а нас рядом тюрьма была.
Когда кончилась война – нас отпустили и мы поехали к своим семьям, которые тоже высланы были. У меня до войны родители в Приволжском районе Калмыкии жили, чуть ли не на берегу Каспийского моря, а их на Дальний Север выслали. Они людьми пенсионного возраста были – какая для них рыбалка на Севере? Несколько недель там поработали, может месяца полтора, а потом заболели и умерли, вот такая была участь.
Хорошо, что нас в 50-х годах реабилитировали, мы смогли вернуться в Калмыкию. Кого-то винить за высылку – это очень трудно. Единственное – Сталин – мы хвалили его, верили, кричали: «Наш великий вождь!» – а он…